И вся долина превратилась в обнаженный кинжал. Аякакинское сражение.

После подавления июльского восстания деникинцы думали, что воля дагестанцев сломлена и безнаказанно можно дальше совершать грабеж и насилие. Но народ, затаив зло, ждал до поры до времени. Мы привыкли к общим словам: грабеж, насилие, издевательство и они не производят большого эффекта, когда не приводим конкретных фактов. Их приводит в своей книге Алиханов Абдулмеджид, и ими воспользуемся мы. Он пишет: первое, что они потребовали - сдача оружия. Люди сдавали старое и непригодное оружие. Здесь надо от себя добавить, что люди использовали срок сдачи оружия, чтобы спрятать его. Поняв это, деникинцы не дождавшись конца срока, начали обыск. Но и он не дал результатов. При обыске они стали отбирать драгоценности: серебряные монеты, изделия из серебра и др. На мольбы и слезы людей они не обращали никакого внимания.

«Белые казаки, - пишет он, - облагали общество непомерными налогами: 10-20 быками, 6-7 лошадьми, пудом меда, 200-300 овцами единовременно и давали срок на исполнение всего два-три часа. Если староста села не успевал в назначенный срок, его не только наказывали, но и издевались над ним». Приводит пример этому староста Уцумила. Камбулат и исполнитель Сули пришли к казакам, расквартированным в Аяла-Каб, и сообщили, что наступил вечер и не все продукты, необходимые для сдачи они успели собрать. За это казаки схватили его, привязали к колесу фургона, развели огонь прямо у ног и чуть не зажарили. В самом Мекеги отряд деникинцев останавливался в доме Абдурашида. Требовали продукты питания для своего отряда. Резали скот на общественных местах, возле родников, варили мясо в больших котлах, пили, пьянствовали, праздновали свою победу.

Чем не угодил деникинцам Омаркади неизвестно, его быстро сняли с должности наиба и назначили капитана милиции из Урахи Алиева Нурбаганда. Старики говорили, что Омаркади отрицательно отнесся к тому, что они творили в селе и поэтому сняли его. Недовольство мекегинцев росло с каждым днем. Оно резко усилилось, когда деникинский ставленник Халилов стал требовать солдат для деникинской армии. Из Мекеги надо было отдать 30 человек. Добровольцев, разумеется, не оказалось. Бросили жребий. Но и те, кому выпал жребий, отказались и ушли в горы, и стали партизанами. А джамаат обратился к правительству с таким заявлением: «Господство деникинцев причинило до миллиона рублей убытка обществу. Сейчас время полевых работ и ни одного человека оно выделить не может». В других заявлениях указывалось, что деникинский отряд отбирает скот, хлеб и лошадей у общества. Кроме того, сельчане не могли убрать урожай хлебов, заготовить сено, привезти дров. Приказ, полученный от правительства об отправлении в войска наших людей, снабдив их обмундированием, лошадьми и деньгами выполнить нам очень тяжело, поэтому просили отменить мобилизацию. В ответ на это деникинцы усилили угрозы и потребовали выдать солдат для армии Деникина. Когда сельчане категорически отказались, послали карательные войска.

Ко всему этому добавился еще один повод, усиливший недовольство народа. Не зря говорилось в обращении Али-Гаджи Акушинского к деникинцам, что они стали на сторону богатых в ущерб бедным. Генерал Халилов издал указ о возвращении земель. скота, овец и другого имущества, отнятого раньше у богатых. Земли можно было вернуть, но трудно разрешить вопрос со скотом и овцами. Прошло около двух лет, и за это время они были проданы и перепроданы. Новые хозяева отдавать их не хотели. Нурбаганд-наиб их объяснений слушать не стал. А приехавший за ним Паша Тарковский, ходил по общественным стадам, «опознавал» свой скот и баранов, собирал. Набралось более тридцати голов скота, около десяти голов лошадей и много овец. Вечером, когда Паша Тарковский возвращался с поисков в село, по нему были произведены несколько выстрелов. Он бросил все и сбежал. Хозяева забрали обратно свой скот.

Наступил день 19 августа 1919 года - разгар полевых работ на селе. Никто на работу не собирается: рано утром мангуш оповестил село, что состоится собрание всех жителей села перед обедом и несколько раз подчеркнул, чтобы все пришли: будут решать вопрос о призыве в деникинскую армию. Люди недоумевали, что еще решать, ведь на джамаате было решено не давать ни одного солдата деникинской армии и об этом написали ген. Халилову. Почему в 12 часов - перед обедом, а не раньше, провели бы джамаат и пошли бы на работу? Но вопрос был решающим, и все стали ждать. В 11 часов дня на краю села появилась колонна деникинских войск, и люди поняли, что Нурбаганд-наиб и юзбаши ждали этих войск: договорились заранее. Войск было много. Старики говорили, что когда голова колонны дошла до центра села, до дома Амази, хвост ее находился у дома Лихбаран что - на краю села. Расстояние не меньше пятисот метров Сколько их было?

Рота? Рога с обозами растянется на 500 метров? 150 человек даже с подводами - мало. Батальон? Много. Наверно, их было около двух рот. около 300 человек. Они дошли до центра села и остановились на базарной площади, оставив место для сбора джамаата перед домом Амази. Сам Нурбаганд-наиб для них готовил обед: варилось мясо в котлах. Увидев войско, входящее в село, на джамаат пришли даже те, которые и не собирались - даже женщины. Собралось перед домом Амази более тысячи человек. Почему-то мужчины были в шубах и бурках, хотя был августовский день. На лестницу дома Амази поднялся Нурбаганд-наиб. Он обратился к людям.

- Кто не будет подчиняться приказам Деникина, тот будет жестоко наказан. Вы видите позади себя его войска. Они никого не пожалеют и сил у них на это хватит. Вы то понимаете, что теперь происходит в Дагестане! Какое время! Покажите им где 30 человек и лошади для них подготовленные? Люди не дали закончить ему свою речь: начался шум, все стали кричать. Никто никого не слушал, все пришли в движение, начали размахивать кулаками. Толкая локтями других, из толпы стал выходить Азила Багандали. Дальше этот момент хорошо описан у А. Алиханова. Воспользуемся этим описанием: «Он был одним из тех 30, которых деникинцы собирались насильно забрать в свою армию. Из крестьянской семьи, широкоплечий, силач, никому не уступал в борьбе.

Багандали скинул с плеч шубу. Широкая грудь оказалась опоясанной патронташами. В руке держал русскую трехлинейную винтовку. В один прыжок преодолел несколько ступеней и сказался рядом с Нурбаганд-наибом и своей огромной крестьянской лапой схватил его за грудь.

- Я давно готов, Нурбаганд-наиб, разделаться с тобой и с твоими грабителями и насильниками казаками, с ними, - он повернулся к казакам и указал на них, следящие за всем этим казаки поняли это.

- Я готов и дал себе слово, что буду сражаться с ними до тех пор, пока не очищу Дагестан. Молодежь! Кто со мной выходите сюда!

Почти вся молодежь отделилась и скинула с себя бурки и шубы, обнажив оружие и патронташи, а те, которые их не имели, схватились за рукоятки кинжалов. Немногие имели гранаты. Их тогда называли бомбами. «Мы все с гобой!» - кричали они Багандали. Дотянулись и другие руки до груди Нурбаган-наиба Его сняли с лестницы. «В тюрьму его!» - в один голос закричали все. Казаки в суматохе хватаю гея за оружие. Тащат пулеметы к подводам. Офицеры подают команды. Запрягают лошадей. Переворачивают котлы с мясом. За несколько минут они покинули село и двинулись в сторону Дешлагара». Возникает вопрос, почему они не стали применять кара тельные меры, когда отряд был направлен с такими целями? Испугались развязать уличный бой, где они не смогли бы применить свое преимущество - пулеметы? Наверно, это было единственно правильное решение казацкого офицера. Если бы они начали применять карательные меры, развязался бы рукопашный бой: на таком ограниченном пространстве другого вида боя быть не могло. Такой вид боя казакам был не выгоден: рукопашный бой - значит кинжальный бой. В таком случае мекегинцы окажутся лучше вооружены и по численности превосходили бы несколько раз. Может быть мекегинцам надо было пойти на такой бой? Для них все произошло слишком неожиданно, внезапно, без подготовки. Они успели бы что-нибудь придумать, придумали бы. Они не знали, что идет к ним отряд с такими целями. Когда деникинцы так спешно покинули село, встал вопрос: что делать с Нурбаганд-наибом. Арестовать его надо, но в Мекегах тюрьмы нет. Отправить в Леваши, но там еще деникинская власть. Решили пока держать в Мекеги.

23 августа 1919 года произошел бой с взводом деникинцев в местности Пасте, недалеко от селения Мекеги. Деникинцы держали путь в Дешлагар. Охраняя дорогу Акуша-Дешлагар, в Пасте оказался дозор под руководством Шихали-Адзи и Абдулкади Магомедова. Они устроили засаду и всех перебили, кроме одного офицера. Он спасся тем, что забежал в караван акушинских арб, оказавшихся в это время на дороге, чтобы не ранить кого-нибудь из акушинцев, дозор прекратил стрельбу. 24 августа восставшие цудахаринцы /партизаны со всех цудахарских селений/ во главе с Рабаданом Нуровым и Османом Османовым освободили центр Даргинского округа село Леваши. Здесь был организован Штаб Обороны. В тот же день в Штаб Обороны поступило известие, будто бы убежавшие из Леваши казаки собрались около Мекеги. Известие было явно ложное: казаки у Мекеги собраться никак не могли. Они как огня боялись Мекеги: на день раньше, как я говорил выше, был расстрелян мекегинским дозором отряд деникинцев. Для пленения казаков, будто бы находящихся у Мекеги, был послан штабом эскадрон с Маркухой во главе, хотя посланцы штаба убедились, что казаков ни у Мекеги, ни в Мекеги нет, они окружили село, часть из них вошла в село и всадники стали гарцевать, разъезжая из верхнего селения в нижнее и обратно, требуя выдать бывшего наиба Мекеги Нурбаганда Алиева. Об отказе в выдаче не могло быть и речи, его держали в Мекеги, поскольку некому было сдавать: деникинцам не сдашь, а новой власти еще не было. Пока они искали новую власть, гарцуя по селу, один из возмущенных мекегинцев - Магомед, сын брата Амази, произвел роковой выстрел. Один человек из отряда Маркухи был убит. Дальнейшее развитие событий мекегинцев удалось остановить: они принесли извинения отряду Маркухи, выдали Hypбаганд-наиба, тело погибшего по всем правилам мусульманской религии было подготовлено к похоронам, с соболезнованием поехали в Убеки, откуда был погибший. В связи с этими событиями хочется сделать разъяснение, чтобы не было непонимания. Тогда считалось неуважением села верхом на лошади разъезжать по селу: такое не делали не то, что в чужом, даже в своем селении. Оскорблением сочли и окружение села всадниками. Перед выстрелом, говорят, Магомед сказал «Почему мы терпим оскорбление села с тысячью домами?» /азир хъалила ши/. Маркуха не должен был гарцевать по селу со своими людьми, не окружать село, а оставив отряд за селом, пойти самому к юзбаши и решить там свой вопрос. Есть вина и за мекегинцами: им не надо было сразу стрелять. Надо было остановить их и сказать: «Что вы делаете? Так нельзя делать». Если не будут слушать, тогда другое дело. Избрание новой власти на селе. Сбежал деникинский карательный отряд из села, довольно большой /в 300 человек/ в 13-том часу, и люди разошлись по домам, но спокойствие не наступило. И не могло оно наступить: теперь они оказались перед неминуемой, более грозной опасностью - ждали более многочисленного повторного карательного отряда. В гимаях люди разбирали происшествие и не могли не задавать друг другу вопрос: что будет дальше? Дешлагар находился в 20 км от Мекеги - дорога на 3-4 часа, войск Деникинских там много, к вечеру могут появиться у села. Я и раньше отмечал, что Мекеги было форпостом даргинцев: оно находилось на дороге и первым принимало удары на себя и неплохо справлялось с этой задачей. А теперь? Вся суть была в этом вопросе. Другие даргинские селения, как всегда, придут на помощь. Но выдержим ли? Нет подготовки. В селе нет даже руководства: наиба сняли, а юзбаши сам изъявил желание уйти с поста. К вечеру собрался джамаат для решения этого вопросом. О наибстве не могло быть и речи: он назначался не джамаатом и не нужен он, если есть хороший юзбаши. Кадий был. Его обязанности исполнял Омаркади, будун большой мечети. Он теперь почти не вмешивался в общественные дела. Народ порекомендовал избрать сразу три юзбаши, поскольку время такое. Один отвечает за подготовку села к сражению и ему поручается общее руководство, другой отвечает за продовольственное обеспечение, гретий - за военную подготовку, за сражение. Г лавным юзбаши был единогласно избран Сулайбанла Алхас. Надо сразу сказать, что он оправдал доверие в это тяжелое время, взяв общее руководство на себя. Вторым избрали Бахмая. Он отвечал за продовольственное обеспечение. За военную подготовку отвечали Ахмедов Дауд и Багандов Алхилав. Когда джамаат разошелся, Алхас собрал уважаемых стариков и обратился к Дауду и Алхилаву.

- Все то, что мы делаем, это для того, чтобы достойно встретить врага, защитить село. В этом решающая роль принадлежит вам. И вы знаете, что делать и как делать. У вас есть опыт при Алибеке вы занимались этим. Село надо подготовить к защите. Говорите, что надо для этого.

- Патроны и оружие, - сказали оба почти одновременно.

- Трудный вопрос, но будем заниматься хотя бы патронами Дальше?

- Дальше? Заново создать небольшие отряды, по 30-40 человек, чтобы была хорошая управляемость. Назначить новых руководителей. Это сделать немедленно. Сегодня же назначить дозор по всем дорогам, ведущим в село. С этим мы уже опоздали. Особое внимание - к дороге Дешлагар-Мекеги. В Дешлагаре живут даргинцы: много урахинцев, есть и мекегинцы. Через них узнать, что там делается, узнать о войсках - сколько их и куда направляются. Сейчас мы пойдем по кварталам /кьатIам/ и создадим отряды, - такой был ответ, выраженный ими, дополняя друг друга. Совет разошелся. Выйдя из совета, Алхилав и Дауд первым делом назначили круглосуточный конный дозор в сторону Дешлагара, а потом - в другие стороны и занимались всю ночь организацией отрядов. К сожалению, их ратный труд не был достойно отмечен. В победу Аякакинского сражения, как мы увидим дальше, они внесли большую лепту. Кстати, о победе и роли в Аякакинском сражении существуют много мнений. До сих пор старались победу приписать партии большевиков. Надо отдать должное большевикам, они очень много сделали перед и во время восстания: где бы они не появлялись, там они вносили организованность. В организации и обучении партизанских отрядов, в обеспечении их оружием, в создании руководящих органов /Военного совета и Совета обороны/, в налаживании связи с массами, в привлечении мусульманского духовенства на свою сторону, когда оно играло ведущую роль в движении - большевики сделали очень много. Но во втором восстании они не играли никакой роли.

Ко второму восстанию их организация развалилась. Самодвижение потерпело поражение. Не по зубам оказался противник: он превосходил большевиков во много раз. Чтобы остаться в живых, они уехали в Баку. Со стороны большевиков во втором восстании никакого участия руководства не чувствовалось. В ходе восстания зародилось новое руководство. Оно проявило военные и организационные способности, выиграло сражение - оправдало доверие народа.

Есть другое мнение, что вообще не было никакого руководства: отчаявшийся, готовый на самопожертвование народ, одержал победу. Одержал, потому что он был поставлен перед выбором: погибнуть или одержать победу. Да, в этом мнении есть правда, да, народ был поставлен перед таким выбором, да, народ, поставленный перед таким выбором, может сделать такое, какое не сможет сделать никогда в обычных условиях, но и в таких условиях необходимо руководство и оно было. Что же происходило в это время в других даргинских селениях? В августе цудахарцы, под руководством Р. Нурова и Османова, собрались в Буртанимахи и решили не давать в деникинскую армию ни одного солдата. Когда приехали за солдатами /20 августа/ подняли восстание и захватили центр Даргинского округа Леваши. Командиром повстанческого отряда стал Р. Нуров, начальником штаба - О. Османов.

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ СРАЖЕНИЯ АЯ-КАКА

24 АВГУСТА 1919 г.

Аякакинское сражение у селения Мекеги - самое большое в Гражданской войне Дагестана, да не только в Дагестане, но и во всем Северном Кавказе. Мы не знаем ни одного сражения, где в результате одной атаки было бы перебито около тысячи белогвардейцев: из тысячи двухсот: если в первый день сражения было убито 200-300 человек, то остальные все были перебиты кинжальной атакой во второй день в течение одного-двух часов. Раскладка сил противоборствующих сторон. Карательный полк полковника Лаврова располагал:

• отрядом особого назначения, укомплектованный из офицеров.
• двумя батальона пластунов.
• одним батальоном пехоты из пленных красноармейцев.
• сотней дагестанского конного полка и кавалерийской казачьей части.

Им также были приданы 6 орудий разного калибра и 37 пулеметов. Всего 1200 человек.

Мекеги располагали:

• считают, что вышли из Мекеги, Джангани-махи и Лабко одна тысяча мужчин всех возрастов. Из них боеспособных взрослых мужчин, наверно, было небольше 600-700 человек, остальные - старики и подростки.
• Дегвинский небольшой отряд /30 человек/ выходит на помощь нашей разведке, а остальные жители уходят в свой хутор с южной стороны села. Мужчины ведут стрельбу из леса по деникинцам.
• в обед пришли отряды Верхней и Нижней Мулебки /80 человек/, соединились с дегвинцами и мекегинцами и вели бой с южной стороны Ая-кака.
• после обеда подошел отряд ходжамалхинцев под руководством Ащал Магомеда /70 человек/ со стороны Шамха Дубура и спустился в тыл противника.
• Акушинцы /4 человека’ с пулеметчиком Басарла Абдулла, который сильно насолил в первый же день деникинцам, прибыли с ходжалмахинцами.

Вот все силы, которые участвовали в первый день сражения.

Не стоит говорить, что они были плохо вооружены, не было пулеметов, кроме одного /Басарла Абдулла/, и он был английского производства, которому трудно было подобрать патроны, и во второй день сражения он почти бездействовал в связи с отсутствием патронов. Не было ни одной пушки. Ружья, которыми были вооружены повстанцы, имели разношерстный вид: русские винтовки /основной вид оружия/, английские одиннадцатизарядные, турецкие, ружья шамилевских времен, заряжающие с дула. Многие повстанцы и того не имели и выходили с кинжалами.

Ход сражения

После тех событий, которые произошли в селе, 19 августа, мекегинцы ожидали карательной экспедиции со стороны деникинцев. Дозор ежедневно, круглосуточно продолжал дежурить у входа в Ая-кака. Дозорные менялись и уходили отдыхать на сутки. Прошло несколько дней. Никаких действий со стороны деникинцев не было. Но из Дешлагара поступают сведения, что туда прибывают силы деникинцев. Значит им надо время подготовиться. решиться.

Утром, 24 августа, конный дозор, состоявший из следующих людей: Омаров Малик, Талка Бахмуд, Алиев Джамаладин, Багандов Байгиши, Хасбулатов камбулат, Омаров Амирчупан, Заксргаев Султан, Алхасов Алибей, Алиев Дауд, Мустапаев Баганд, Чуланов Ибрагим, Гаджиявла Муртазали дежурил на местности Ганцкалме /гьанцЬкьалме/, за Чахи-махи. На разведку, в сторону Ванаши-махи, им был послан Багандов Байгиши.

Примерно, к восьми часам он вернулся на намыленном коне и сообщил, что идут деникинцы. Впереди их конный дозор, примерно, 15-20 всадников, а позади их, на расстоянии полтора два километра, идут основные силы.

Дозор решил его же /Байгиши/ послать в село с этим сообщением, а самим устроить засаду деникинской разведке и уничтожить. Но засады не получилось: деникинцы, повидимому, увидели скачущего Байгиши и были очень осторожны. Вместо засады получилась перестрелка, и дозор отступил в сторону Дегва. У Дегва к ним присоединился небольшой дегвинский отряд во главе с Зайнутдиновым Багадзи. После присоединения этого отряда можно было окружить и уничтожить вражескую разведку, и дозор занял оборону у речки, возле родника, на кукурузном поле Ибака. В ходе небольшого боя часть разведки была уничтожена, а часть была пленена и отправлена в село. Один из деникинцев, когда увидел, что бой проигран, незаметно для дозора, вошел в мельницу. Камбулат увидел это и вошел за ним. Он не собирался сдаваться. Завязалась схватка, он был убит кинжалом.

Обстановка в селе

К 9 часам Байгиши доехал до села и сообщил юзбаши Сулейманову Алхасу, что деникинцы идут и что они дошли до Сведения поступали от Залихала Патимала Курбана, работавшего сторожем при Ссргокалинском двухклассном училище. Дегва. Юзбаши немедленно оповестил жителей села через своих мангушей: Темирхана и Гаджибаганда, что враг рвется в село, и призывал всех мужчин, способных нести оружие, выити навстречу врагу. В призывах говорилось: «Настало время проверки мужества! Или мы защитим село, свой дом, своих жен и сестер, или опозоримся навсегда! Никогда Мекеги не был опозорен! Не допускайте этого и теперь! Все мужчины, если они мужчины, на поле боя!» Село превратилось во взбудораженный муравейник: вооружившись, мужчины покидали село, началась лихорадочная работа по обеспечению сражающихся партизан. Мобилизацией села занимались старики преклонных лет, те, которые не могли выйти на поле битвы из-за дряхлости. Они если находили молодого человека в селе, оставшегося по какимнибудь причинам, или вернувшегося с поля сражения с поручением посылали обратно. А. Алиханов приводит пример в своей книге, когда молодой человек, имея даже винтовку и патроны, задержался на селе, старик Атат Абакар начал ругать его, но тот вступил с ним в перепалку. Разозленный Абакар чуть не зарубил его: старики предотвратили это. Абдулмеджид не называет имя этого подлеца, наверно, жалея его родственников, которые уже находились на поле боя. Другим важным вопросом, который не давал покоя юзбаши Алхасу, был вопрос об эвакуации женщин и детей из села. Он задавал себе вопрос: «Что будет, если деникинцы прорвутся в село?» С этим вопросом он собрал стариков. Решено было на случаи прорыва деникинцами фронта, не оставлять в селе продуктов питания, хороших вещей, на что особенно падки были деникинцы; женщин и детей эвакуировать в Акуша, Цудахар и другие селения. Мангуш опять поднялся на минарет и обратился к сельчанам, вернее к женщинам, потому что они одни остались на селе. Он призывал зарыть в ямы сколько-нибудь пригодный домашний инвентарь, ковры, золотые и серебренные вещи забрать с собой, запрячь быков и двинуться в сторону Акуша, Цудахар. Было уделено внимание сохранности стад овец, быков, коров. Потому что при разгроме Губдена, Кадара, Дургели и других селении, почти все стада этих селений были угнаны карательными отрядами деникинцев. Они были отведены к южной и юго-восточной границе /граница с Акуша и Мулебки/ на случай прорыва противника, чтобы угнать дальше.

Узнав о наступлении деникинцев, огряды Ахмедова Дауда, Багандова Алхилава и небольшой отряд Султанбейла Али, в количестве 400 человек, оказавшиеся в это время в местности Зурила-Уди, немедленно двинулись навстречу врагу. Подоспели отряды - Джангамахинский и Лабкинский по сто человек. Когда партизанские отряды стали подходить к Чахи-махи: деникинцы преодолели чахимахинский подъем и перевалились в сторону Чахи-махи. Шли они, игнорируя партизан как боеспособную силу, шли по долине без флангового и тылового охранения. Впрочем, крутые склоны ущелья практически исключали возможность фланговых охранений.

Левая сторона долины по направлению от Дешлагара до Мекеги является крутым склоном, доходящим до самой дороги. Она покрыта густыми кустарниками и лесом.

А на правой стороне возвышаются голые скалистые горы. По ущелью проходит шоссейная дорога от Дешлагара до Леваши. Через ущелье протекает небольшая речка, берущая начало выше Мекеги и проходящая через село. Деникинцы шли по шоссейной дороге колоннами. Во всю играл полковой духовой оркестр. Шли медленно, чинно, без суеты, гарцуя род оркестр, хотя они знают, что здесь притаились повстанцы: укрепились и подготовились к бою. Не знать этого не могут, потому что на этом месте уничтожена их разведка. Идет психическая атака на дикого горца. Она говорила: «Вот мы какие, посмотрите! Мы не боимся вас и сотрем в порошок». Такая же «атака» будет сделана на следующий день партизанами: по вершинам гор будут ходить женщины и дети с палками в руках, делая вид, что окружают деникинцев, и они клюнут на это. Впереди шли офицеры. Их золотые погоны поблескивали под солнцем. Они мирно беседовали, или делали вид, что беседуют. В зубах папиросы и дым над головой.

Замерли повстанцы. Они занимали оба склона. Их позиции были укреплены самой природой и служили хорошими естественными прикрытиями в виде каменных глыб, утесов, оврагов, кустарников и леса. Враг шел по ущелью. Он был виден, как на ладони и представлял собой незащищенную мишень для огня повстанцев.

Командиры партизан передавали по цепи, чтобы не испугались, подпустили близко, ждали команды, прицеливались спокойно и не поддавались панике. Они знали, что от первого боя зависит многое, и старались не допустить ошибки. А командование Деникинцев было уверено, что необученная дикая масса не выдержит натиска, и побежит.

Спустившись к речке, деникинцы остановили колонну, на глазах партизан развернулись в цепь, открыли интенсивную пулеметную стрельбу и пошли в атаку. Пушки пока молчали. В атаку пошла не вся колонна: хвост колонны еще не развернулся. Этим самым они, наверно, хотели внушить, что хватит и этих сил, чтобы разогнать повстанцев с их позиций. Но партизаны приняли бой с большим хладнокровием: ни один человек, ни на шаг не отошел. Вместо ожидаемой паники и беспорядочного бегства, деникинцы встретили меткий, дружный, губительный огонь. Это обескуражило их, и они поняли, что здесь партизаны, наученные уже губдснским, кадарским, дургелинским и другими опытами смирения, будут вести сражение не на жизнь, а на смерть. В этом судьбоносном первом бою пример хладнокровия, стойкости проявили мекегинцы Саидов Рашид, Чамкуров Амирчупан, Шейхбагандов Магомед, Омаров Ибрагимбек, Нурбагандов Гасан-Гусен, Магомедов Ярахмед Курбанов Багома /Алагай/, Даудгаджиев Ахмед, Курбанбагандов Исак, Ахмедов Абдулжалил /Абчила/, Багандов Джамаладин, Абакаров Гасан, Абдулхаликов Исабей, Абдурашидов Омар, Алиев Идрис, Ахмедханов Алибей, Багандов Магомед /Шендан/, Гаджибагандов Уцуми, Газиев Эльмирза, Кицаев Магомед, Багандов Муртазали, Будайчиев Джамаладин, Бадишев Магомед, Исаев Гасан, Магомедов Алисултан, Ражбадинов Мирза, Рамазанов Рамазан и др. Дрогнувших они останавливали окриком: «Куда? Позоришь род, село! Ложись! Стреляй!» И они, пристыженные, приходили в себя.

Атака деникинцев захлебнулась. Убитых и раненых оказалось слишком много для продолжения атаки. Офицеры попытались поднять цепи и снова повести солдат в атаку, но некоторые сами получили пули.

Деникинцы, поняв что атаки не получится, и, увидев, что партизаны бьют их и там, где они лежали, начали прятаться и окапываться. Примерно полчаса продолжалась интенсивная перестрелка. Это было бессилие со стороны деникинцев, а у партизан появилась уверенность, что врага можно остановить и разгромить.

Но не долго так продолжалось. Деникинцы развернули пушки и начали бить по тем местам, откуда стреляли партизаны. Появились первые убитые и раненые. Были убиты Будайчили Джамаладин, Дауд Мулагайла, Ахмед Г’аджиев, Киласханов Далгат, Ханбаганд.

Создалось скверное положение для партизан: деникинцы со своей артиллерией постепенно наносят ущерб, а партизаны ничего сделать не могут - винтовками их достать невозможно.

Это поняли командиры партизанских отрядов. Алхилав, оставив за себя Зазапа Курбана, бросился к Дауду. Нашел его на холме. Место хорошее: противник виден как на ладони, но риск был большой.

- Рискуешь, - заметил Алхилав.

- Зачем пришел? - спросил Дауд.

- Что будем делать?

Они поняли друг друга. Их мучил один и тот же вопрос:что делать при создавшемся положении.

Высказался Дауд.

- Мы задержали их более двух часов. Можем и дальше задержать. Но все равно это не выход. Они нас бьют как куропаток, а мы с ними ничего сделать не можем: достать их винтовками не можем. Здесь долина шире. Поэтому пушки от нас далеко. Надо лишить их этого преимущества. Отступим к АбдаИниц. Пушки в наших условиях могут продвигаться только по дороге, а дорога там идет рядом с родником. Рядом склон и лес. Будем доставать там артиллеристов и не только их. Всех будем доставать: спрятаться им от нас там негде.

- Значит, отступаем?

- Да. Но надо отступить так, чтобы паники не случилось. Сначала объяснить людям, почему и куда отступаем. Сделать это с прикрытием.

- Хорошо. На прикрытие я оставлю 3азала Курбана и его группу - он надежный человек.

- Хорошо. Начнем через полчаса. К этому времени все успеешь сделать.

Алхилав, вернувшись в свой отряд, сообщил людям куда,зачем и как отступаем. Поручил Зазала Курбану, со своими людьми обеспечить прикрытие отряда. В группу Курбана входили почти 20 человек: Гази, Алисултан, Мирзабей, его сын Али, Рабада Магомед, его сыновья Рабадан и Арсланбек, Шейхбаганд, Умалат, Уцмала Али, его сын Ражаб и другие.

Первым отошел Султанбсйла Али, за ним - Алхилав. Отход его был без потерь: хорошо справилось прикрытие. Последним отошел со своим отрядом Дауд.

Это было единственно правильное решение. У Чахи-махи повстанцы, может быть, продержались бы и до вечера, если бы стояли насмерть, но на следующий день противник прошел бы через измотанные поредевшие ряды партизан. Отступив, они сохранили и силу и будущую победу. Эти два человека, Дауд и Алхилав, да не только они, но и те, которые командовали группами: Ражбадинов Мусапав, Зазала Курбан, Алиев Джамаладин, Мустапаев Баганд и другие успешно справились с военными испытаниями, хотя не кончали военных училищ. Правда, Дауд и Алхилав имели боевой трехлетний опыт в империалистической войне на Австро-Германском фронте и имели много боевых наград. Леваши 24 августа 1919 года. В штабе обороны.

Как мы уже знаем, 20 августа восставшие цудахарские партизаны свергли деникинское руководство Даргинского округа и захватили Леваши. Создали Штаб Обороны во главе с Р Нуровым и О. Османовым.

Через день поступили вести из Темирханшуры от ходжалмахинца Ибрагимова Ахмеда о том, что генерал Попов назначен руководителем карательного отряда, и он будет двигаться со стороны Дешлагара. Еще через день поступили вести из Гуниба, что гунибский отряд деникинцев ударит в тыл восставшим даргинцам, когда дешлагарский карательный отряд двинется в сторону Леваши.

К 10 часам утра прибыл гонец из Мекеги и сообщил, что деникинцы дошли до Чахи-махи, и он послан за патронами и помощью. Патронов ему дали немного - их у них самих не было.

Перед Р. Нуровым и О. Османовым встал вопрос: что делать? Они решили, что в любом случае нужны патроны и послали гонцов в Казикумух, Гергебиль, Хунзах. Нашлись они только в Казикумухе. Фургон патронов к вечеру прибыл в Леваши и к следующему утру был доставлен в Ая-Кака.

К 11 часам прибыл еще один гонец из Ая-Кака за патронами. Он сообщил, что деникинцы остановлены у Чахи-махи.

Сообщение было приятное, но Нуров и Османов решили послать гонцов по селениям, собрать командиров партизанских отрядов и старост, созвать экстренное заседание Штаба Обороны с вопросом что делать в данной ситуации.

В это время в Леваши оказался ходжалмахинский отряд во главе с Ашал Магомедом. Они без всяких экстренных заседаний приняли решение: раз в Ая-Кака бой, надо помочь мексгинцам. и после обеда вступили в бой. Сборы затянулись: пока собирали руководство сел, время прошло, и заседание окончилось к вечеру. Штаб обороны, забрав все имеющиеся при себе войска, вечером отправился в Ая-Кака.

Вот как эти события описываются в статье, посвященной Осману Османову: «Преодолевая сопротивление плохо вооруженных повстанческих отрядов, казаки подступили к аулу Мекеги. Местные партизаны решили стоять насмерть. Они сообщили о создавшемся положении в штаб. Одновременно штаб обороны получил известие о том, что деникинский гарнизон Гуниба собирается нанести удар по партизанам с тыла. 24 августа1919 года в селении Леваши было созвано экстренное заседаниештаба обороны. О. Османов и Р. Нуров решительно выступили против тех, кто предлагал отступить к Цудахару, и обосновали необходимость дать противнику сражение у аула Мекеги. Сразу же после заседания участники его выехали к перевалам Зурила-Бах и Ая-Кака».

Мекеги 24 августа

В первый же день сражения стали поступать сообщения об убитых. В селе начались обычные порядки оплакивания умерших. Старики разгоняли женщин, собравшихся в домах убитых, и объявляли им, что умерших в священной войне не надо оплакивать, а надо занимать их места в рядах сражающихся. Арбы с телами убитых прямо направляли на кладбище и хоронили их в той одежде, в которой они были убиты, хотя похоронные обычаи требуют, чтобы тело покойника, перед тем, как отдать земле, надо вымыть, одеть в чистое белье и завернуть в бязь.

Нарушение похоронных обычаев объясняли тем, что сама жизнь, отданная на поле сражения за свободу, одежда, в которой они были убиты, считались святыми.

Тишина, обычно нарушаемая душераздирающими криками женщин даже при смерти одного человека, на этот раз не была нарушена, хотя село хоронило десятки своих лучших сыновей.

Старики руководили обеспечением сражающихся питанием. В селе пекли хлеб, варили мясо и отправляли на поле битвы.

Продукты развозили женщины. Под огнем пулеметов на передовые позиции продукты доставляла Ханза из Зурила-Уди. Такие подвиги женщин воодушевляли сражающихся мужчин.

Аякака в 2 часа дня

Отступив от Чахи-махи до Абда-Иниц, партизаны заняли оба склона Дегала-када и заняли выгодные позиции. За ним стали продвигаться деникинцы. Передовые отряды их стали дохо дить до Абда-Иниц. Здесь начался интенсивный огонь партизан, и деникинцам пришлось залечь. Пушки были остановлены позади передовых отрядов, пройдя Дегва. Дауд и Алхилав надеялись, что пушки подведут к Абда-Иниц и тогда их можно полностью нейтрализовать, уничтожая артиллеристов. Но и гам опытные стрелки из русской трехлинейной винтовки могли их достать.

К этому времени, в обед, спустились со стороны Кар-Ургуба жители Верхней и Нижней Мулебки в количестве 80 человек. Число это. конечно, приблизительное: никто их не считал, спускались не все одновременно, группами и позже подходили, так, что количество это может увеличиться.

Приход их ознаменовался более интенсивным огнем с южной стороны. Видно было, что у них патроны были и не так жалели, как мекегинцы.

К этому времени среди ведущих стрельбу с южной стороны появился Али из Викри. С кем он прибыл, с мулебкинцами или сам один, неизвестно, но скоро люди на него обратили внимание. Как говорят, он стрелял редко да метко. Он был известен у себя и до аякакинского сражения как хороший охотник и отличный снайпер. Он оправдал это звание.

Рядом лежащему партизану он говорил: «Посмотри вот на того деникинца у речки, вот на того, кто на правой стороне камня у дороги», - стрелял и укладывал его. Тогда, один из рядом лежащих спросил его.

- Куда же ты стреляешь, Али? Они у тебя красиво кувыркаются после каждого выстрела.

- В голову, друг мой, в голову, - отвечал он.

- А вот этих пушкарей достать не можешь? Они нам сильно вредят? - спросил другой.

- Могу и достану их тоже, - отвечал он, - но только надо мне от вас отойти, чтобы из-за меня вы не пострадали: когда они увидят, что я стреляю по ним, они на нас пушку наведут.

Отойдя от них, он начал стрелять по артиллеристам. Расстояние было большое и не все его пули попадали в цель, но артиллеристы забеспокоились и начали стрелять по ним. Он менял месторасположение и не дал себя убить.

После обеда, со стороны Шамха-Дубура, открыто, уверенно стал спускаться отряд ходжалмахинцев. На него обратили внимание как деникинцы, так и мекегинцы. Деникинцы обратили внимание потому, что спускался этот отряд не так, как другие, прячась, а смело, будто говоря: «Вот и мы. Нечего нам бояться вас.»

Спускались они даже не на боковую сторону сражения, а почти в тыл противника. Деникинцы решили наказать их за смелость: дали выстрел из пушки. Снаряд разорвался выше их, не причинив им никакого вреда. Тогда ходжалмахинцы рассыпались и бегом бросились вниз. Дойдя до жидких рядов мекегинцев /потому что это был почти тыл противника/ они открыли ураганный огонь по тылу противника, заметно усилив сражение.

Мекегинцы обратили на этот отряд внимание потому, что весь день ожидали помощи со стороны акушинцев и цудахаринцев и устали ждать. Они не знали, что и цудахарские селения могут подвергнуться опасности со стороны гунибского отряда деникинцев и поэтому не знают, что Делать. Поэтому опаздывают.

Увидев их, мекегинцы друг у друга спрашивали: «Кто пришел к нам на помощь?» отвечали: «Цудахаринцы». Потому что мекегинцы всех говорящих на цудахарском диалекте, называют цудахаринцами. Потом они узнали, что это ходжалмахинцы.

Среди ходжалмахинцев было несколько акушинцев. С большим уважением вспоминают мекегинцы акушинца-партизана, сражавшегося в Дегалакада - Басарла Абдулла. Он был пулеметчиком. Это единственный пулемет, имевший у партизан в первый день сражения. Наверно, и во второй день сражения не было другого пулемета. Говорю, наверно, потому, что точно не знаю, имели ли пулеметы отряды цудахаринцев, акушинцев. По-моему, не было. Тем почетнее наша победа. Со своим пулеметом английского образца он занял господствующий холм против Чахи-махи с северной стороны ущелья.

Вместе с ходжалмахинцами он держал под огнем весь обоз и хвостовую часть карательного отряда.

У Чахи-махи, специально против этого пулемета Басарла Абдулла, была установлена одна пушка деникинцев, чтобы уничтожить пулемет и била весь оставшийся день по пулемету, но Басарла Абдулла часто менял месторасположение пулемета и не давал подбить его.

Пулеметные очереди появлялись то с левой, то с правой стороны, то с самой вершины холма. Весь холм был изрыт взрывами пушечных снарядов, а те, которые пролетали холм, взрывались за холмом, на склонах ущелья.

Деникинцы послали группу захвата, чтобы покончить с насолившим им пулеметом. Ходжалмахинцы заметили это и устроили группе захвата засаду и почти всех уничтожили.

Несмотря на такой интенсивный огонь по нему, Абдулле удалось убить немало деникинцев и сохранить пулемет на второй день сражения. К сожалению, в первый же день сражения из четырех человек, обслуживающих пулемет /кроме Абдулла были еще три акушинца с ним/, один из них был убит. Были жертвы и среди ходжалмахинцев.

Еще более жестокие и напряженные, гораздо большого масштаба, бои шли там, впереди, где отряды мекегинцев: Дауда, Алхилава, Султанбейла Али и других. Они удерживали, рвущихся вперед деникинцев. Но я особо остановился на подвигах товарищей, которые в первый же день сражения пришли к нам на помощь.

Из села, по призыву юзбаши, выходили все новые и новые группы мужчин и направлялись в Дегала-Када. Вместе с мужчинами пошли и женщины. Село опустело.

Алхас не извещал Штаб Обороны, как утром началось сражение, а требовал: «Не хватает патронов. Аул под огнем. С минуты на минуту его могут сжечь. Все мекегинцы готовы умереть Вам в штабе тоже сидеть нечего, раз начали дело, должны закончить его!» Мекеги не находилось под огнем. Сражение шло на 6-7 километрах от села. Алхас, наверно, хотел растревожить штаб такими сообщениями, ему казалось, что помощь слишком запаздывает.

С другой стороны, Алхас все-таки был прав: несколько снарядов взорвалось в селе, и три дома сгорело. Много было недолетов и перелетов. Несмотря на это, надо отдать должное мастерству деникинских артиллеристов за эти попадания. Дело в том, что из Дегала-када по Мекеги прямой выстрел сделать невозможно: село находится за бугром, а они попадали, навешивая снаряды. Делали это ради паники, но ее не было: мужчины были на поле битвы, а женщины и дети покидали село.

После обеда деникинцы стали готовиться к атаке. Они видят, что к повстанцам постепенно подходят силы, если теперь не переломить ход событий, потом будет поздно. Перед атакой они повели обстрел партизанских позиций артиллерийским и пулеметным огнем. Командиры партизанских отрядов Дауд и Алхилав, по фронтовому опыту догадываются о готовящейся атаке, и по цепочке предупреждают партизан, чтобы не дрогнули и повели лобовой огонь, если деникинцы пойдут в атаку.

Не прекратив артиллерийский и пулеметный огонь, деникинцы пошли в атаку. Партизаны ни на шаг не отступили и, как утром, хладнокровно приняли бой. Они вели меткий, упорный огонь и цепи деникинцев, не доходя до партизан, залегли, а те одиночки, которые дошли до партизан, были зарублены кинжалами. Те, которые залегли, постепенно отошли назад, на исходные позиции.

На что надеялись деникинцы после второй захлебнувшейся атаки, непонятно. В результате этих двух атак потеряли много людей, но сломить сопротивление, хотя бы прорвать фронт,им не удалось. Дальше будет хуже: партизанам подходит помощь, а им нет. Они в эту ночь должны были отступить, не дав себя окружить и разгромить. После обеда, после атаки, до самого вечера продолжалась то ослабевающая, то усиливающаяся перестрелка. Наступил вечер. Затихла перестрелка. Ночью повстанцы стали просить у своих командиров повести их на спящих деникинцев в кинжальную атаку. Дауд и Алхилав отвергли это предложение. Они не были уверены в благополучном исходе такой атаки: во-первых, деникинцев было не меньше их, а больше, во-вторых, было неизвестно, удастся ли им снять дозор без шума - в такую ночь дозор будет удвоенный и утроенный и будет нести службу бдительно. Командиры решили ждать подкрепления и боеприпасов. Весь день кипела работа в штабе мекегинских отрядов, который был расположен в Зурила Уди. Но работа там была в основном снабженческого характера: занимались поисками патронов и обеспечением питания сражающихся. Управление боем находилось в руках командиров отрядов.

Второй день сражения/День прибытия отрядов/

Начался этот день с намаза у речки перед молением. Султанбеков Али вспоминал: «Человек 15, наиболее религиозных горцев, спустились в русло Кака-озень для совершения утреннего намаза. Они спокойно расположились на берегу, омыли ноги и начали молитву. Их заметили и открыли огонь. Но, видимо казаки еще не проснулись и стреляли так плохо, что не ранили ни одного человека. Наши спокойно оделись и с улыбкой вернулись в окопы».

Рано утром прибыл фургон с патронами, выделенный казикумухцами в дар восставшим даргинцам. Это была действительно большая помощь в такое время, в такой ситуации. Мы знаем, что тогда патроны были нужны самим. Тем не менее, они пошли на это. В этом ценность такого дара.

Первым подошел отряд цудахаринцев под руководством Хабибуллы Шапиева. Старики-очевидцы говорили, что отряд этот прибыл, когда солнце стало подниматься. Наверно, это был восьмой час. В штабе завтрак был готов, и им предложили покушать. Они сказали: «Прогоним казаков сначала, потом будем завтракать». Не останавливаясь ни минуты, они прямо направились в окопы и заняли там места.

С ними прибыл штаб обороны и разместился там, где находился штаб мекегинскнх повстанцев. Общее руководство на себя взяли Рабадан Нуров и Осман Османов.

О цудахаринском отряле старики говорили, что это был большой отряд. Небольшим называли они отряд, где число колебалось от 80 до 120 человек. Следовательно, в этом отряде было больше 150-200 человек.

За ним спустился небольшой по счету второй отряд ходжалмахинцев. Они спросили, где находится тот отряд, который прибыл вчера, и направились к ним.

Следующим, к 9 часам подошел по дороге отряд левашинцев, спросили, где им занять оборону. Осман Османов осведомился у нашего штаба, где какое положение и направил их в кустарник выше Абда-Иница.

За ними стали подходить отряд за отрядом: мугинский, акушинский, убекинский, куппинский, из аварских селений даргинского округа, из Сирагинского участка. Самым большим отрядом был отряд Али-Гаджи Акушинского: около четырехсот человек.

Все эти отряды были расставлены штабом обороны нанаиболее опасных и наиболее слабых местах.

Подошли партизаны из соседних урахинских селений и расположились в тылу врага.

Безоружным подросткам, накопившимся у штаба Осман Османов приказал вооружиться палками и занять вершины гор Из глубины долины толпы людей с палками на вершине горы могли показаться вооруженными отрядами.

С приходом отрядов партизан во многих даргинских селениях изменилось соотношение сил в пользу повстанцев Только чувствовался еще острый недостаток в патронах. Из прибывших отрядов многие не имели их вообще, или имели не больше десяти. Один фургон на такое сражение был бы каплем в море, если бы каждый своих не имел. Поэтому и во второй день приходилось рассылать гонцов по селениям за патронами. Но гонцы стали, во второй день приносить совсем мало. Привезенные, таким образом, сразу направляли по окопам и распределяли наиболеенуждающимся.

Несмотря на то, что подросткам было запрещено появляться в передовых окопах, они там постоянно появлялись, и принимали активное участие в сражении.

«В одном из передовых окопов, - вспоминает Осман Османов, - сидел паренек лет шестнадцати-семнадцати. Я взял у него винтовку и несколько раз выстрелил по мелькавшим среди кустарников и скал фигурам. Ни один не пропал даром. Вдруг шрапнель. Нуров кинул меня в сторону. Парню, у которого я взял винтовку, оторвало руку. И он, шестнадцатилетний юнец, все-таки поднялся и, стряхнув пыль с одежды, протянул руку за своей винтовкой. С трудом повесив винтовку на плечо, и прижимая окровавленную руку прикладом, он вышел из окопа. На ступеньках, повернувшись к товарищам, он почти шепотом произнес: « Прощайте, товарищи! Держитесь крепко!» через несколько шагов он упал. Его подхватили и унесли в тыл».

Это был Хизбулла Абакаров.

Казаки поняли, что они закупорены в долине. Все господствующие высоты находятся в руках повстанцев. Чтобы исправить положение, они решили, если есть незанятые высоты - занять их, где возможно - выбить оттуда партизан и затащить туда пулеметы.

Они стали выбивать с таких высот партизан. Такие действия деникинцев оказались неожиданными для партизан. На таких холмах партизан было по несколько человек и им удалось захватить Цидухла каб, Худакала каб, Кулрум-как, Папала Уршила бек, Ханум бахла кар, Гягуртла муза и открыли из пулеметов ураганный огонь. Это нанесло партизанам ощутимый урон в живой силе. Повстанцы решили отбить высоты. Посылали небольшие отряды. Но невозможно было подступиться к высоте, где стояли пулеметы. Теряли людей. Тогда партизаны стали посылать лучших стрелков на более высокие холмы и оттуда снимали пулеметчиков.

Борьба за высоты кончилась изгнанием и уничтожением деникинских пулеметчиков. Первоначальный порядок восстановился. Опять деникинцы оказались в невыгодном положении.

В штабе обороны возник вопрос: зачем они приняли эту вылазку по захвату высот? Если бы собирались наступать, им эти высоты не нужны. Следовательно, намерены обороняться, измотать противника затяжными боями. Повстанцам неоткуда получать патроны. По выстрелам видно, что у них кончаются патроны.

Но у самих деникинцев не лучшее положение. Тыл почти перерезан. С утра урахинские партизаны заняли кустарник над дорогой у Чахи-махи и простреливают всю дорогу. Деникинцы надеются отбросить их в нужный момент? Это будет не так легко. Во-первых, партизан накопилось много и все подходят и подходят, во-вторых, если у самой дороги кустарник, то через сто метров настоящий лес - его не так легко очистить. Для этого надо снять с основного направления немалые силы, а это не предсказуемо чем закончится.

Время приближалось к обеду. Наступил критический момент: у повстанцев опять, кончались патроны, но настроение было не то, что боевое, даже повышенное - они чувствовали теперь свое численное превосходство и желали это реализовать в атаке. Можно сказать, что ее ждали с нетерпением.

В это время на вершине горы Лавхне женщины и подростки в большом количестве стали размахивать палками, делая вид, что собираются идти в атаку с тыла.

Напряженное положение должно было быть в это время и у казаков. Какой был замысел трудно угадать, но какой-то маневр к этому времени стали проводить - начался отвод войск назад. Было ли это отводом войск с невыгодного для себя места сражения, куда завлекли их командиры мекегинскнх партизанских отрядов своим отступлением, или отступлением деникинцев, на более выгодное место, например, к Чахи-махи, или они намеревались совсем отступить, теперь невозможно узнать: из командного состава этого карательного полка живым никто не вернулся из Ая-Кака. Воспоминаний не существуют. Повстанцы с высот заметили это движение и крикнули: «Казаки бегут! Казаки бегут! Не упускайте их! Эхо прокатилось по всему ущелью. Вся долина превратилась в обнаженный кинжал. Они поблескивали под солнцем. Лавины людей и с правого и с левого склона побежали навстречу друг другу и на пути, они должны были сомкнуть. Уже не было такой силы, что могла бы их остановить. Даже приказ из своего штаба остановить атаку не имел бы успеха.

Не было приказа из штаба идти в атаку, и не мог он быть. Такой поворот он не предполагал. Это была чистая случайность,созданная стечением обстоятельств.

А стечение обстоятельств было очень странное. Я человек не суеверный. В никакую магиею не верю. Тем не менее есть над чем задуматься: патронов осталось совсем мало, достать не возможно. К трем часам после полудня образовалось многократное превосходство повстанцев в живой силе. Еще утром этого превосходства не было. После этого со всех даргинских селений небольшими группами, целыми отрядами, беспрерывно подходили новые силы. Так образовалось превосходство. Но оно ничто, если правильно не реализовать. Дело в том, что оно было блестяще использовано: пошли в кинжальную атаку.

Возникает вопрос: кем и как? Как - мы знаем, а кем - нет ответа. Штаб от которого исходят такие указания, такого приказа не давал, но несколько тысяч человек одновременно бросаются на пушки и пулеметы /37 пулеметов и 6 пушек, не говоря о тысячах винтовок, - это немалая сила'.

Странность здесь в одновременности. Не было тогда средства сообщения таких, как теперь, а фронт растянулся на 4-5 километров с одной стороны ущелья и столько же - с другой, но люди кинулись в атаку в одну и ту же минуту.

Следующая странность в том, то те несколько десятков казаков, которые спаслись в Ая-кака, как один, отмечали, что все кусты были заполнены повстанцами в белой одежде. В том. что в кустах были люди, ничего невероятного нет, но почему в белой одежде? Почти все повстанцы являлись земледельцами, а они в белую одежду не наряжаются. Говорят, что у страха глаза велики, и может, им показалось.

Казаки дрогнули. Отступление превратилось в паническое бегство. Приказы не выполнялись. Сопротивления войскового не было. Только каждый индивидуально сопротивлялся, борясь за свою жизнь.

Вначале атаки пулеметчики поливали свинцом атакующих, но когда увидели, что их ничем нельзя остановить, бросали пулеметы и тоже бежали. Артиллеристы еще раньше вышли из боя: пушек нельзя было применять. Они обрезали постромки,садились на коней и стали удирать.

Скоро деникинцы выяснили, что им и бежать-то некуда: урахинцы спустились из кустарника, загородили дорогу и стали в упор расстреливать казаков К чахимахинскому каньону у дороги подошел отряд ходжалмахинцев, которые сражались в тылу деникинцев, и повел стрельбу по бегущим казакам. Таким образом, деникинцы, оказавшись запертыми, стали прыгать в каньон.

Видя безвыходность положения, офицеры особого назна чения стали упорно сопротивляться. Вокруг них всё смешалось в схватке. С ним у партизан были свои счеты и поэтому они их не щадили.

«Мне запомнилась глухонемая женщина - Перидас Багаидова, пишет в своих воспоминаниях Али Султнбеков. - От с кинжалом бросилась на младшего командира и колола его до тех пор, пока oн не свалился с лошади. Он бил ее патронташем но голове. Кровь залила её лицо. Когда я бросился на помощь, она уже добивала его и окровавленная, но торжествующая, знаками пыталась показать свою победу».'

После этого сражения она всегда ходила в мужской одежде и носила длинный кинжал, как мужчины, и мекегинцы очень уважали храбрую сельчанку.

Все помнят и с интересом рассказывают о поступке партизана из Мекеги Кадибаганда. Теперь его действие вошло в пого ворку, и говорят при неудачных поступках человека: «занял как Кадибаганд пушку». В атаке он подбежал к деникинскому артиллеристу, сразил его кинжалом, снял со своей головы каракулевую папаху, надел ее на ствол орудия и крикнул «занято», и пошел дальше. /Он ходил на рыбные ловли, был рабочим во Владикавказе, знал русский язык и русские обычаи/. Когда кончился бой, он не нашел ни орудия, которое он «занял», черт с ним с орудием, ни своей папахи.

Особенно большой погром, вернее резня случилась на маленькой возвышенности, где теперь воздвигнуто административное здание колхоза имени Сулейманова. Здесь было столько убитых, что после сражения дегвинцы отсюда два дня уносили трупы в каньон, заполнили его и засыпали.

Не меньше их было в чамахинском каньоне у дороги. Там нашли смерть не меньше ста человек. Удирающие под напором наступающих партизан с мексгинской стороны, зажатые с правой стороны огнем урахинских партизан, а с левой ходжалмахииским, не находя выхода, они бросались в каньон и находили там смерть.

Очень немногим удалось спастись из Аякинской «долины смерти», как ее назвали потом сами деникинцы. Партизаны догоняли их на лошадях и рубили саблями. Гнались за ним до самого Дешлагара. Спаслось, наверно, не больше пятидесяти человек. Они спаслись потому, что не бежали по дороге, а спрятались в лесу, отсидели там и ночью ушли.

Какие же были потери со стороны повстанцев. У меня нет данных по другим селениям. Они были во всех отрядах. Скажу о мекегинскнх. Разумеется, потерь у мекегинцев было больше, чем в других отрядах: весь первый день фронт держался почти что на мекегинцах и нажим деникинцев был больше, чем во второй, притом количество сражающихся было много раз больше, чем из других селений.

Абдулмеджид Апиханов дает число наших потерь 19 человек. Оно не соответствует даже для первого дня сражения. Тогда, когда я вел опрос у участников этого сражения /в 50 годах/, их тогда было много и они сходились на цифрах 37 человек в 32 первый день сражения и 26 - во второй.

В этом сражении храбрость и бесстрашие показали Ражбадинов Мусалав, командиры отрядов Дауд, Алхилав, Алиханов Мугидин и его брат Хизри, Шахбанов Ибрагим, Гасанов Иса, Омаров Амирчупан, Исаев Гасан, Рабаданов Магомед, Алхасов Алибей, Ахмедханов Алибек, Чамкуров Магомед, Ахмедов Омар, Салихов Яхшибей, Чамсадинов Абдулкади, Багандов Шихали-адзи, Даудов Султан, Сулейманов Ражабадзи, Абдурашидов Магомед, Багандов Кнлдир, Капила Муртазали, Газиханов Сайд, Кицаев Магомсдшапи, Зазала Курбан, Уцмала Али, Даудов Билал, Даудов Шейхбаганд и Умалат, Алиев Мирзабей, Омаров Малик, Ражабханов Баганд, Раджабов Баганд, Муртазалиев Магомед, Курбанов Гасан, Ибрагимов Гаджи, Багандов Байгиши, Мустапаев Баганд, Багандов Магомед, Франк Ахмед, Алибеков Мажид, Халимбеков Омар, Багандов Ярахмед, Мирзаев Султанбей, Алисултанов Алисултан, Ахмедов Абдусамад, Курбанов Гасан, Камбаев Умалат, Закергаев Султан, Омаргаджнев Рабадан, Курбагандов Исак и другие.

В руки победителей попали 6 орудий, 37 пулеметов и фактически все оружие, которым был вооружен карательный полк, много патронов и снарядов. Это позволило усилить партизанские отряды и снабдить их трофейным оружием и боеприпасами.

Такого крупного поражения в Дагестане Деникин еще не терпел. Разгром в Ая-Кака послужил сигналом к всеобщему восстанию в Дагестане против деникинских войск.

После первых успешных боев в даргинском округе, партизанские отряды освободили почти весь нагорный Дагестан. После этих событий деникинцы отказались от замыслов удержать весь Дагестан в своих руках и ограничились прибрежной полосой Дагестана.

Давайте посмотрим на это сражение со стороны противника, как оно выглядело с их стороны, и какую оценку он дает.

Оценка имеется в виду не рядового казака, а его командования. Рядовой казак дал свое название этому сражению: «долина смерти».

Начальник первой терской пластунской бригады в своем рапорте писал об этом сражении: «Отряд начал нести большие потери в людях и лошадях. Обозы и артиллерия, теряя убитыми лошадей, стали загромождать дороги. Противник с фронта перешел к дерзким атакам, доходившим до схватки в кинжалы».

Более откровенно пишет деникинская газета «Свободная речь». «Произошла паника. Артиллерия была поставлена в беспомощное положение. Солдаты, перерезав постромки и бросив орудия, повскакали. Пехота, неся большие потери, кинулась бежать. В панике бросали винтовки, патроны и сумки».

Обратим внимание на одно предложение: «Артиллерия была поставлена в беспомощное положение». Почему она в таком положении оказалась, мы знаем: Алхилав и Дауд отступили к Абда-Иницу - более узкое место, видя, что они несут большие потери от артиллерии, а сами беспомощны против нее: не могли достать винтовками артиллеристов. Надо сказать, что одним снарядом было убито семеро мекегинцев там, и это дало повод для размышления наших командиров. Если бы они не были гибкими и уперлись на этом месте, неизвестно, чем бы все кончилось.

Аякакинское сражение является одним из самых крупных сражений истории партизанского движения в Дагестане. Эта победа сыграла важную роль в мобилизации повстанческих сил и наложила отпечаток на весь ход последующих боев в тылу Деникина.

Багаудин Арсланбеков - кандидат исторических наук.